Как принуждение к учебе портит жизнь детям

Я читаю статьи на «Меле» и в пабликах об образовании, где часто и по делу критикуют среднее образование. За формализм, устаревшие программы, систему оценивания, стандарты сомнительной важности и качества. Обо всем этом говорят достаточно долго и на разные лады, и с этим трудно не согласиться.

Но есть одна малозаметная деталь, про которую говорят очень редко, и которая мне кажется очень важной. Она малозаметна потому что это на самом деле не деталь, а фон или даже каркас, на котором держится вообще все: и формализм, и безразличие, и косность.

ШКОЛА НЕ ДОБРОВОЛЬНА

Я хочу, чтобы этот тривиальный факт, у которого, конечно есть исключения и вариации, сейчас был просто зафиксирован. В самой Конституции в главе о правах и свободах есть статья, где говорится о праве на образовании. Но буквально в следующем предложении говорится, что среднее образование обязательно, что сводит на нет смысл «права на образование».

Итак, дети должны учиться. Они не могут отказаться от получения школьной программы. Я пока не говорю, плохо это или хорошо, можно ли обойтись без этого. Просто зафиксируем: есть принуждение к тому чтобы дети учились, есть насилие.

Насилие возникает тогда, когда есть два участника взаимодействия, и у более сильного есть цель что-то сделать с более слабым, хочет последний этого или нет. Мне могут возразить, что большинство детей ходят в школу сами, их не приходится бить, тащить туда за руки и за ноги. Все так, и все же послушание и добрая воля — разные вещи. Послушание — это неотъемлемая часть насилия, потому что за непослушание последует наказание (неважно, физическое или в форме порицания, лишения благ, вызова чувства вина или просто уговоров).

Дети привыкли к такому насилию с рождения, когда их шлепали по рукам и по попе со словами «нельзя», когда их под той же угрозой шлепков или хватания за руку и утаскивания силой куда-то приучали к слову «надо». Эти слова — «надо» и «нельзя» — мы впитали с молоком матери, они пронизывают всю нашу жизнь, трудно найти хоть что-то где нет правил. Кажется, что правила — это естественная норма, без них обойтись нельзя, да и надо ли?

Я противник правил на пустом месте, правил в качестве основы. Если правила существуют, то их необходимо обосновать, показать, что иначе никак, и что без каких-то правил будет хуже чем без них.

Изначально в правилах нет необходимости. В основе всего лежит только свобода. Человек рождается свободным. И только когда возникает конфликт интересов, возникают разные коллизии, то могут вводиться правила. Вроде бы это очевидно, и можно так подробно не разжевывать. Но люди редко об этом задумываются, живут как принято, по инерции, как все, и очень редко могут остановиться чтобы задать важные вопросы «А зачем я все это делаю?», «А можно ли как-то иначе это сделать?», «А так ли это необходимо?». И тогда происходит эволюция. 
___________________________________________________

Но вернемся от громкой лирики к делу. Чем нежелательно спущенное сверху правило ходить в школу. Это правило звучит так: ты должен ходить в школу, хочешь ты этого или нет. «Хочешь этого или нет» означает, что желания и нежелания человека не имеют значения, от него ничего не зависит. Это самый главный урок, который школа дает человеку и закрепляет его в течение 10 лет (причем для ребенка 10 лет жизни — это не то же, что 10 лет для взрослого, фактически это больше чем половина жизни).

Ребенок изначально свободен. Первые годы жизни он осваивает все, что находится в пределах досягаемости и на что он может в принципе влиять и пробует любые границы на прочность: для него любое ограничение — это вызов и приманка.

Запреты очерчивают границы дозволенного, и в общем ребенок с этим может смириться без особого ущерба; особенно если запретов немного, они обоснованы и понятны. У человека остается небольшой мирок, где он может побыть собой, делать что хочет, а вокруг мирка прочные стены. Но когда возникает «Надо» (причем явочным порядком, без твоего согласия играть в эту игру), то весь этот мирок заливается сплошной массой бетона, либо человека привязывают к коляске и пускают по рельсам, ребенок уже ничего не может сделать. Чисто физически, может, конечно, сопротивляться, но моральные силы быстро иссякают.

ЕСТЬ 3 ФАКТОРА, ПОЧЕМУ ПРОТЕСТУЕТ И ЗАТУХАЕТ

1. Взрослые не идут на уступки, контролируют постоянное выполнение правил, не допускают возможности для ребенка избежать этой неприятной обязанности.

2. В окружающем мире почти нет примеров такого непослушания, когда ребенку удается отстоять свое желание не ходить в школу. В школу ходят практически все; все мирятся и никто не хочет брать на себя ответственность поступать по-своему, идти против течения. Подражание другим, подстраивание под всех — один из мощнейших эволюционных механизмов адаптации к миру, встраивания в общество.

3. Если какой-то орган в теле не имеет возможности функционировать, то он атрофируется; если некой способности не дают способа проявиться, то она чахнет и отмирает. Речь про способность быть свободным, слушать свои желания и интересы, следовать за ними, способность сопротивляться принуждению.

Ученическая обязанность заполняет практически все время жизни человека на протяжении 9-11 лет. Ты должен проснуться в 7, чтобы успеть собраться к школе и прийти к началу занятий без опозданий. Должен отсидеть потом 6-7 уроков в 45 минут, заставляя себя воспринимать поток иформации, алгоритмов для решения формальных задач сомнительной для тебя актуальности; а после занятий предстоят домашние задания, которые можно делать до вечера.

Я не говорю про систему оценивания, фальшь в нравственных поучениях от учителей и их, как правило, негативное отношение к ученикам, замкнутый детский коллектив (в котором от этой замкнутости и подавляемой внешне агрессии процветает жестокость, кастовость и прочие прелести самоорганизации общества казарменно-тюремного типа) и т. д. и т. п. Это все следствия искусственно ограничения свободы.

ЧЕМУ ЧЕЛОВЕК УЧИТСЯ, А ТОЧНЕЕ СКАЗАТЬ, ПРИУЧАЕТСЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ ТАКОГО ОБЩЕНИЯ? УЖ ТОЧНО НЕ ЗНАНИЯМ ИЗ ШКОЛЬНОЙ ПРОГРАММЫ

В первую очередь, беспомощности. Человек видит, что есть система, в которую его положили, и желания самого человека абсолютно никого не интересуют. Желания что-то изменить, не находящие выхода, приводят к обреченности и способности тащить самого себя за шкирку туда, куда прикажут (просто чтоб избежать наказания). Об увлеченности каким-то делом, о настоящей страсти можно будет забыть после таких уроков. Те, кто способен и после школы чем-то увлекаться — скорее исключение и пример невероятной психической стойкости отдельных людей.

Во вторую очередь, лицемерию. Есть формальная сторона дела — то, чего требуют учителя, и в то же время видно вопиющее несоответствие реальных потребностей человека со спущенной сверху программой. Учимся говорить «как правильно», «как положено», «как требует тот, кто наделен властью», учимся угадывать генеральную линию, от которой нельзя отклоняться ни на шаг — и в то же время изображаем прилежность, изображаем искренность и креативность которую требуют при написании сочинений (в то же время эта креативность должна соответствовать генеральному шаблону), изображаем заинтересованность там, где интереса нет (а способность тихо высидеть весь урок — это и есть демонстрация формального интереса).

В третьих, это искажение таких важных понятий, как: «нужно», «полезно», «(не) хочу», «просьба», «договориться».

Слово «нужно» изначально означает потребность в чем-то, то, что жизненно необходимо. Так, например, человеку нужен воздух, еда, вода, сон, общение, уважение, автономия, творчество. Но часто приказы и требования подаются под маской удовлетворения собственных потребностей человека. «Нужно учиться», «нужно быть примерным», «нужно готовиться к институту» — подобные фразы учат человека тому, что у него оказывается есть какие-то потребности, о которых он сам не подозревает, но старшим и начальству лучше знать, что «нужно» человеку. То же относится к словам «полезно», когда за ребенка решают, понадобятся ли ему в жизни пятерки и четверки по химии и черчению.

Что касается желаний самого ребенка, то стоит ему сказать, что он хочет вместо заданной домашки по физике почитать википедию или книжку Перельмана, или что он не хочет учить даты по истории и писать сочинение — как ему быстро укажут на ничтожность этих прихотей. Ребенок приучается «хотеть» только правильного, того что от него требуют старшие, а по сути отвыкает испытывать сильные яркие желания. Когда он остается один без срочных дел, то ему как правило скучно и он забивает скуку привычными впечатлениями от телека и компа. Дети разучиваются увлеченно играть, интересоваться всем, творить — потому что для этого нужны силы, нужны желания.

Еще учителя «просят» и «договариваются» о чем-то с ребенком, но по сути требуют и добиваются того что ребенок нехотя подчиняется. Впрочем, это больше относится к обращению с детьми в семьях, но школа тоже этим грешит.

Еще недобровольность школ ведет к полной потере обратной связи от детей и как следствие к полному игнорированию того факта, что это живые люди, а не коробки, которые необходимо заполнить учебниками до самого верха, и не дрессированные собачки, которых учат считать до ста и ловко кувыркаться. 
___________________________________________________

Есть такое блюдо, называется «фуа-гра». Это большой кусок нежной и рыхлой гусиной печени. Чтобы печень стала такой легкой и нежной, ее получают так: берут гусенка и насаживают его горлом на большую вертикальную железную трубку, через которую через равные промежутки времени прямо в желудок гусенку выдавливается порция жидкого корма. Гусенок не может пошевелиться и проводит всю свою недолгую жизнь в таком неподвижном состоянии.

Примерно такое же впечатление у меня от школьного обязательного образования, от которого невозможно отойти ни на шаг, которое выдавливается и утрамбовывается порциями по 45 минут 6 раз в день, 6 дней в неделю, 10 лет подряд; и даже если ты будешь отстающим, то тебя волей-неволей подтянут обратно к школьной программе. Разве что, в отличие от гуся, ребенка не убивают физически, но привычка быть нанизанным на трубку школьной программы остается на всю жизнь, и человек не мыслит свое существование без программы, без установленного свыше порядка, без общих представлений о том как надо жить; человек становится не хозяином своей жизни, а вагонеткой на рельсах жизненной программы.

Мало кто потом замечает ужас и безнадежность, когда ты понимал в первом классе, что не в силах был ничего изменить, и что это наказание продлится 10 лет. Но если бы тюрьмы были обязательными для всех, то люди бы тоже к этому относились с большим спокойствием и быстро забывали бы свое неприятие таким положением дел. А впрочем и в тюрьмах люди как-то живут, заводят друзей, в чем-то развиваются и узнают о мире что-то новое, а потом по выходе оттуда вспоминают тюремные годы и своих строгих и иногда добрых надзирателей с ностальгией.

Возможно, если отменить обязательность школ, то детей несколько лет подряд туда будет не заманить никакими пряниками (впрочем, если государство и общество заинтересованы в том чтобы дети именно ходили в средние школы — то можно детей пробовать заманить какой-то стипендией или другими плюшками). Хотя, если в каких-то добровольных школах дети смогут в любое время выбирать себе предметы, учителей, разные программы, делать или не делать домашние задания, не получать никаких оценок, посещать или не посещать какие-то уроки — то, думаю, школы еще долго будут востребованы, но будут больше напоминать дворцы творчества, лектории, мастерские, кружки и секции. И это будет в миллион раз лучше того ужаса, который творится сейчас в тюрьмах с радужными фасадами, называемых «школами».

http://mel.fm/blog/taras-makukh/65372-obyazannost-uchitsya